Работая в тесном взаимодействии с электронными технологиями, Наталья Стручкова не скрывает, что этот союз – не просто функциональное средство реализации ее творческих идей, а нечто гораздо большее: ведь в основу этой прочной связи положены такие позитивные ценности, как доверие, взаимопонимание и художническое равноправие. Коммуникативный жест художницы в отношении технического устройства лишен захватнического пафоса, цель которого – оккупировать и насильственно ассимилировать чужое языковое пространство. Напротив, этот диалог связан с желанием самому стать другим, открыв иные формы видения и новые горизонты значений. Поэтому совершенно понятно желание Стручковой сблизиться с машиной, проникнуть в ее логику, частично отождествить себя с ней. К таким попыткам сближения можно отнести художественный проект, в основе которого – осуществление проекции компьютерных символов и знаков на тело человека. Или, например, вышивание огромного полотна, в точности воспроизводящего привычный всем нам вид desktop'а.
Однако, как известно, наиболее действенным способом слияния двух сущностей является подражание, мимеcис, представление о котором восходит к временам расцвета дионисийства и означает реальное отождествление подражающего с подражаемым через культ. В своем новом проекте, имитируя живописными средствами пиксельное изображение компьютерного монитора, художница демонстрирует нам именно эту практику.
Подражание как художественный метод в искусстве второй половины ХХ века – отдельная важная тема, и, конечно, как тут обойтись без аллюзий на уорхоловское "быть как машина" и возникающий в этой связи ряд ключевых проблем современной эстетики. Продолжая традицию поп-арта, проект Стручковой противопоставляет диалектике двух разных сущностей их полное слияние, тем самым ставя вопрос о границах индивидуального опыта и формах его выражения в условиях современности. Строя структуру своих работ по принципу межсистемного интерфейса, художница дает понять, что момент перевода из одной системы в другую, несущий в себе потенциал трансформации, и есть сегодня возможная точка приложения субъективных усилий воображения, позволяющая создавать противоречия. И благодаря именно таким сбоям в системе мы еще в состоянии отделять свой собственный взгляд от синтетических техник видения, а мир – от его информационной копии.
Есть и существенное отличие художественной практики Стручковой от близких ей поп-арта или фотореализма. Разница состоит в том, что последние имели дело с опосредованными медиа образами реальности. Центральное же место этого проекта занимают фантазийные персонажи, референтные только самим себе. На холстах огромного формата изображено грандиозное вторжение мультипликационных монстров в реальную топографию городского пространства. Стихии воображаемого захватили площади и главные улицы столицы, подвергнув окружающую действительность комической, гротескной деформации. Юмор и жестокость – две стороны регрессии формы к хаосу, к рудиментарному уровню бытия. Но вдруг оказывается, что сущность этой первоматерии эфемерна, виртуальна. Реальная топография города, как и его символический ландшафт, полностью подчинена мифогенным механизмам власти, моделирующим пространство с помощью функций delete и insert, удобных тем, что не оставляют следов, указывающих на утрату реальности. Впрочем, сегодня не так-то сложно убедить нас и в том, что реальность самого следа – мнима.
Текст: Юлия Аксенова, Независимый куратор
